Девятибалльный штурм
Как Владимир Путин выбирался из адской непогоды в Приморье
Газета «Коммерсантъ» №158 от 03.09.2021, стр. 1
2 сентября президент России Владимир Путин оказался в тренажерном центре Морского госуниверситета (МГУ). Вслед за ним это сделал специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, побывавший в итоге на капитанском мостике не существующего еще газовоза «Алексей Косыгин» в девятибалльный шторм.
Владивосток готовился к приезду Владимира Путина тщательно. Но что-то пришлось делать все равно в последний момент. Так, те, кто каждый день ездит по дороге, ведущей из Владивостока по направлению к детскому центру «Океан», куда вроде бы должен был 1 сентября приехать Владимир Путин (и приехал), были поражены, когда утром обнаружили, что за ночь (за восемь чертовых часов) уложены 12 км асфальта. Это был праздник, который теперь всегда с людьми. Хотя бы ради этого господину Путину стоило встретиться со школьниками «Океана» в День знаний. Да что значит «хотя бы»… Поправочка (привет Никанору Толстых, культовому участнику встречи с президентом): именно ради этого.
Сам Владивосток уверенно живет сегодняшним днем. 2 сентября в центре города на набережной при большом стечении зевак открывали фонтаны. В разгаре предвыборная кампания, но наглядной агитации немного. Отовсюду виднеется, такое впечатление, лишь Андрей Андрейченко, представляющий интересы ЛДПР, с исчерпывающим слоганом «Льготный ввоз автомобилей!».
Андрей Андрейченко пытался конкурировать еще с Олегом Кожемяко, когда тот только баллотировался на пост губернатора Приморского края, но, видимо, лозунг был не тот.
Теперь все вроде в порядке. Ведь государство, по представлениям жителей края (и эти представления совершенно верные), выдавливает из себя автомобили с правым рулем, устанавливая на праворульные машины очень высокие пошлины (за подержанный Toyota Land Cruiser 200 с левым рулем придется заплатить на 2 млн руб. больше, но зато и все в Приморском крае уверены, что праворульное качество будет на столько же выше).
Впрочем, знаменитая автостоянка пришедших из Японии машин (в народе — «Отстойник»), сам видел, стоит полупустая: видно, что борьба идет с переменным успехом, и сейчас побеждает, видимо, левое качество. Но Андрей Андрейченко с этим, будем надеяться, не смирился. Да, опять проиграет. Но про него будут говорить, что сражался до последнего (праворульного автомобиля).
Насчет асфальта, который внезапно появился уже и на дальних подступах к тренажерному центру Морского госуниверситета имени адмирала Геннадия Невельского, введенном в эксплуатацию только в июле этого года, можно было не беспокоиться: Владимир Путин в этот день предпочитал ходить морем. В том числе, сразу скажем, и по суше.
Он пришел, чтобы посмотреть, чему и как учатся курсанты на оборудовании, которое претендует на то, чтобы называться лучшим в мире, и высказаться, как вскоре оказалось, насчет чего-то своего.
Тренажеры и в самом деле впечатляют. То есть в них загружают цифровую модель корабля, в том числе и строящегося например, и обучают хоть всю команду еще не спущенного на воду судна.
Сейчас это газовоз «Алексей Косыгин», который должны закончить на верфи «Звезда» еще только в 2024 году. (Никто не смог объяснить мне, почему самый мощный в мире газовоз XXI века должен называться именем хоть и прорывного для своего времени, для ХХ века, но все-таки бесконечно советского руководителя; и бесконечного тоже… До смерти состарившегося на своей должности человека.) Длиной «Алексей Косыгин», если что, под 300 метров.
— Мы показывали президенту на мостике волнение девять баллов при входе в бухту Владивостока,— объяснял мне затем один из преподавателей центра.— Что? Да, конечно, всем хотелось схватиться за что-то… Мозжечок-то отрабатывает…
А пока Владимир Путин встречался с выстроившимися перед ним в шеренгу курсантами МГУ имени адмирала Невельского. Они так стояли тут уже давно, но вряд ли теперь жалели об этом. Среди пары десятков курсантов наблюдались четыре или даже пять девушек, и это были едва ли не все девушки из почти тысячи курсантов МГУ.
Господин Путин расспрашивал их, как им занимается на тренажерах. Выяснялось, что пока никак, ибо центр заработал только месяц назад.
И никто не знает, чего, каких адских стараний стоило сейчас всем участникам этого проекта то, что с такой легкостью происходило в эту минуту на четвертом этаже тренажерного центра. Нам никогда не узнать, чем был заполнен последний месяц их жизней (а им не вспомнить).
— Классическая программа, и университет старый. Он где-то конца XIX века? — допытывался президент о том, что и так знал из справки, заботливо и традиционно подготовленной для него перед посещением центра.
— 130 лет исполнилось недавно,— отвечал курсант Денис Буров.
— Имя носит достойное,— продолжал верховный главнокомандующий.— Невельского! Только рано умер человек… 63 года было всего.
Это было неожиданное суждение. И без сомнения, оценочное. Возможно, тогда это не считалось так уж рано.
Но Владимира Путина можно было понять.
Курсанты стояли, вытянувшись каждый в слишком тонкую струну (казалось, могут порваться), и хотелось, наверное, с одной стороны, как-то разговорить их, а с другой, ясно же было, что таких разговорчивых, как вчерашний Никанор Толстых, тут не будет.
— Достойный был мореплаватель,— продолжал солировать президент.— Город основал… Николаевск-на-Амуре… Но вы это все, наверное, знаете. Много сделал для страны… (Пауза.— А. К.) Но и вы тоже сделаете немало!
Они бы кивнули, если бы им скомандовали.
— Какие-то вопросы есть у вас? — наконец решил больше не страдать в одиночку Владимир Путин.
— Так точно! — с облегчением доложил курсант Владислав Матвеев.— Для нас наш университет — это в первую очередь Тихий океан и Северный морской путь. Нам бы очень хотелось, окончив вуз, работать именно в северных широтах. Сейчас мы видим, какие усилия вы прилагаете по развитию Северного морского пути! Видим, что конкуренция между странами возрастает!
— Все хотят сюда. В том числе так называемые внерегиональные державы,— несколько загадочно произнес Владимир Путин.
Что-то он имел в виду. На что-то хотел обратить внимание. И деликатно давал понять, что если внерегиональные, то значит, великие, что ли? Китай? Или, не дай бог, США?
Но это было точно то, о чем Владимир Путин и в самом деле хотел поговорить:
— Вы знаете, климат меняется, во-первых, увеличивается продолжительность навигации. Совсем недавно она ограничивалась полутора месяцами. Сейчас уже три-четыре месяца, уже про полгода говорят. А некоторые судоводители говорят, вот я встречался с вашими более старшими коллегами, один капитан мне сказал: он и вообще круглый год работать готов. Не знаю, насколько это возможно…
Пока, видимо, нет. Но видно, что хотелось бы.
— В связи со строительством ледокольного флота…— продолжил господин Путин.— Он у нас самый мощный в мире… В этом году, в прошлом, еще два сдали: атомный, «Сибирь», и дизельный, «Виктор Черномырдин» (Вот назвали так назвали. Разве могут быть вопросы? — А. К.). «Арктику» сдали. Всего у нас таких, как «Арктика», должно быть пять: «Арктика»… Потом кто там?.. «Урал», «Сибирь», «Чукотка» и «Якутия»… Вот, пять!
Президент загибал пальцы с большим удовольствием. Он словно помнил их все просто как своих детей. О, эта всепобеждающая сила хорошей справки…
— В прошлом году, в 2020-м, мы заложили здесь,— продолжал он,— у вас недалеко, на «Звезде» абсолютно новый, самый мощный, таких в мире пока не было, «Лидер». Он 150 МВт! Круглый год может проводить суда… Даже сегодня, если б такое было, то проводил бы круглый год… Поэтому это очень перспективно. Неслучайно сюда многие государства хотят прийти, работать здесь, использовать этот маршрут.
Ого, Владимир Путин второй раз за пару минут обращал внимание на сверхъестественный (видимо, и по его представлениям тоже) интерес неких сверхдержав к сверхмаршруту.
— Перемещение грузов по Северному морскому пути существенным образом снижает цену товара для конечного потребителя. В этом вся фишка! — радостно поглядел президент на курсантов.— А у нас 18% территории России — это арктическая зона. 18%! Поэтому для нас самих чрезвычайно важно развитие этого региона, развитие портовой инфраструктуры, военной, спасательной. МЧС здесь будет развиваться активно…
Ох, как задевала его морская тема.
— Сейчас не помню… (Но он помнил…— А. К.) В 1986, что ли, году Советский Союз осуществил самый большой объем перевозок по Северному морскому пути. Это было то ли 6,3, то ли 7,3 млн тонн. А в прошлом году знаете сколько? 33! — воскликнул Владимир Путин.— А в 2024 году планируется 80 млн тонн! А это же какой объем работ! Колоссальный объем работ!
Похоже, российский президент и без справки был сейчас в теме:
— Кроме всего мы исходим из того, что будем работать со всеми очень корректно, в рамках международного права, а это Конвенция 1982 года, и еще есть один документ…
Он сделал без преувеличения таинственную паузу.
— Дело в чем? Дело в том, что значительная часть благоприятного с точки зрения моря маршрута проходит по нашим внутренним водам. Можно идти, как ваши коллеги говорят, мористее… (ударение было сделано на предпоследней букве.— А. К.), но там ледовая обстановка совсем другая, там сложнее. А если идти благоприятным курсом, то значительная часть маршрута проходит по нашим внутренним водам, по территориальному морю. И это, конечно, создает для нас колоссальные конкурентные преимущества! — констатировал он.— Но это не значит, что мы собираемся кого-то ограничивать. Нет! Мы осуществляем эти проводки, и лоцманские проводки, и будем работать со всеми, кто хочет, потому что мы в этом заинтересованы сами.
Владимир Путин уходил на остров Русский уже на закате
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
И тут он наконец не удержался:
— Обратили, наверное, внимание… В Швейцарии я встречался с американскими коллегами (в Женеве с Джо Байденом.— А. К.), мы тоже об этом говорили. И они хотят этим заниматься, хотят участвовать в этой работе… И страны азиатского региона, Индия, Китай и поюжнее — для всех интересно!
То есть все-таки прежде всего Соединенные Штаты. С третьего раза Владимир Путин не удержался и раскрыл интригу.
Рассказав курсантам то, что так хотел, Владимир Путин взошел на капитанский мостик одного из тренажеров. Преподаватель Руслан Царик потом рассказывал мне на этом же мостике, когда он качался под нами так же, как под Владимиром Путиным:
— Да, так и было! Входим в пролив Босфор Восточный… Направо — бухта Золотой Рог… В жизни-то нас, конечно, сюда не пустили бы, в девятибалльный-то шторм… А так мы могли бы еще ужасов нагнать…
— Каких? — с замиранием сердца спрашивал я старого морского волка.
— Пару пароходов можно было бы сюда запустить…— с одной стороны, вроде беззаботно, а на самом деле как-то даже хищнически, плотоядно разъяснял он.
Ему, конечно, и прямо сейчас очень хотелось запустить сюда пару теплоходов. И я ценил его сдержанность.
— И так шторм…— успокаивал я его.
— Вот и президент спрашивал, какое волнение на море…— вроде бы успокоенно кивал он.— А какое? Девять баллов…
Каким же еще может быть волнение, давал понять он. Все остальное — вообще не волнение… И тем более не повод для него… Так, качка, что ли…
А может, еще и ураган следовало нагнать (потом, кстати, выяснилось, что его пригнали)…
— И что вы говорили? — переспрашивал я.
— Рассказывал, что мы сейчас не на самом большом судне, 104 метра, не на таком, как «Алексей Косыгин»… Поэтому чувствуется волнение… А он интересовался, как такие суда чувствуют себя в реальном океане… Но это ведь тоже реальность…
Перед нашими глазами, за стеклами капитанского мостика с обзором 360 градусов, море ревело и стонало (вернее, бухта), и казалось, что там, под нами, какие-то механизмы страшно раскачивают судно, и для эффекта 5D не хватало только соленых брызг в глаза, но я все-таки еще отдавал себе отчет в том, что это же просто картинка за стеклами качается, а мозжечок-то отрабатывает… Но вот зачем начинало подташнивать?..
Со всеми симптомами морской болезни я сошел на берег, то есть закрыл за собой дверь тренажерного зала.
Тем не менее мне для окончательной полноты ощущений настоятельно советовали зайти в капитанскую рубку «Алексея Косыгина». Поколебавшись, я все-таки сделал это, хотя полноты было по всем признакам достаточно: она стояла, как говорится, у самого горла.
Теперь мы входили в бухту Бечевинская на Камчатке. Судном уверенно управлял курсант старшего курса. Было даже такое впечатление, что он здесь не в первый раз.
— 250 метров,— негромко говорил он, словно сам с собою,— поэтому, качка, конечно, не так чувствуется… Скорость три узла, курс 39 градусов… Нормально идем…
— Но ведь шторм? — тревожно уточнял я, видя, как стремительно надвигается на нас не только изумрудный берег, сплошь в знаменитых камчатских сопках, но и какое-то судно, стоящее прямо по курсу.
— Шторм,— бросал мне курсант.— Нормально все…
— А ведь мы заваливаемся…— негромко проговорил стоявший рядом со мной директор тренажерного центра Сергей Затепякин.
— Это специально…— пробормотал курсант.— Сами хотели…
Я-то уже ничего не хотел. И едва стоял на ногах, так как мы ведь заваливались.
— Так вот и берег рядом…— аккуратно, чтобы, по-моему, не спугнуть курсанта и не сделать только хуже, проговорил директор.— Не довести бы до столкновения…
Тут я должен был сказать, наверное, что на этих словах раздался скрежет и хруст. Но не буду врать, скрежета не было. Было просто очень не по себе. Было страшно.
— Посадка на грунт,— констатировал Сергей Затепякин.
— Сила ветра очень большая…— со странной мечтательностью в голосе произнес курсант.
Может, он думал, что шел на парусах.
— И в рейдовый перегрузочный комплекс врезались,— вздохнул директор.
А я так просто выдохнул.
Про «когда на море качка и бушует ураган» тут в одном месте было сказано неслучайно. Владимир Путин ушел в направлении совещания по социально-экономическим вопросам развития Дальнего Востока на судне «Ураган» в сопровождении пяти боевых катеров.
Стоял полный штиль.
